ПОЛИГРАФ - ФОРУМ

[Олег]

Почитайте, прослезитесь....
http://www.rf-agency.ru/acn/stat_ru

[AVM]

Китайская вертикаль

Журнал «Власть» № 6 (910) от 14.02.2011

Череда революций, прокатившихся по арабскому Средиземноморью, вновь напомнила о принципиальной неэффективности всех авторитарных режимов, кроме, кажется, одного — китайского. Очередную попытку объяснения китайского чуда предпринял профессор из Гонконга.

Крах тунисского и, возможно, египетского режимов был вполне предсказуем. Предполагается, что в демократических государствах местные руководители подотчетны избирателям, которые каждый день своими глазами наблюдают результаты работы мэров и губернаторов. Боязнь проиграть выборы заставляет политиков работать лучше. В авторитарных же государствах местные руководители де-факто назначаются сверху, а выборы фиктивны, и, значит, у граждан нет нормальных инструментов для выражения своего недовольства чиновниками и, при необходимости, их замены. Центральное же руководство, даже когда хочет, физически неспособно проследить за работой чиновников на местах. Соответственно, его реальная деятельность подменяется, используя советскую терминологию, очковтирательством и лакировкой действительности. В стране наступает застой, затем — потеря управляемости, а потом режим разваливается под грузом собственной коррумпированности и недееспособности.

Согласно этой логике, китайская политическая система работать просто не должна, и ей давно предрекали крах. Однако она работает и выдает на-гора рекордные темпы экономического роста, и это обстоятельство не дает покоя исследователям. Одну из новейших попыток объяснить, почему Китаю удается то, что не под силу другим авторитарным режимам, предпринял Сюй Чэнган, профессор Университета Гонконга, выдвинувший модель "регионально-децентрализованного авторитаризма". Согласно его гипотезе, китайский фокус состоит в том, что региональные руководители в Китае назначаются сверху, но при этом имеют весьма значительную автономию в вопросах экономической политики. Если в Советском Союзе предприятия контролировались отраслевыми министерствами из центра, то в Китае большинство госпредприятий принадлежит провинциальным, городским и деревенским властям. В начале 2000-х доля местных и региональных бюджетов в совокупных расходах государства в унитарном Китае составляла примерно 70% — намного больше, чем в номинально федеративных США (46%), Германии (40%) и России (38%). Аналогичным образом региональные лидеры получают в Китае право назначать нижестоящих местных руководителей.

Ученый полагает, что такая ситуация создает более благоприятные условия, во-первых, для экспериментирования с разными моделями развития, а во-вторых, для соревнования между региональными руководителями: и то и другое требует наличия у этих руководителей значительных полномочий и свободы при проведении экономической политики. Центральные же власти (во многом опираясь на партийные структуры) контролируют не действия провинциальных губернаторов, а их результаты. Вышестоящие власти фактически заключают с нижестоящими контракты, предполагающие достижение четко сформулированных целевых показателей, и по итогам выполнения этих контрактов принимаются кадровые решения.

Уже в ходе Большого скачка в конце 1950-х управление большей частью госпредприятий было переведено на региональный и местный уровень; доля этих уровней власти в общем объеме собираемых налогов выросла с 20% в 1958 году до 79% в 1961 году. Тогда же на смену центральному планированию пришло социалистическое соревнование между регионами. В начале 1970-х, в разгар пресловутой Культурной революции, также происходила передача полномочий "на места", а кампания по борьбе с "бюрократами" и "приспешниками буржуазии" вылилась в едва ли не полную ликвидацию центральных ведомств. В результате уже накануне рыночных реформ власти большинства районов имели в своем распоряжении мощности по производству сельскохозяйственной техники. У властей почти 300 районов было собственное сталелитейное производство; малые предприятия, созданные районными властями, производили 69% всех удобрений и 59% всего цемента и т. д. Возможно, это были не самые эффективные предприятия, но сама экономическая структура создала основу для последующего всплеска предпринимательской активности.

В построениях профессора Сюя есть рациональное зерно. Многочисленные исследования других экономистов и политологов подтверждают, что конкуренция между отдельными провинциями действительно идет: региональные лидеры, демонстрирующие высокие темпы экономического роста, действительно делают успешную карьеру. Правда, признает Сюй, это не спасает страну от коррупции (согласно некоторым рейтингам, Китай находится в этом отношении на одном уровне с Бирмой и Нигерией). Но дело не в этом. Главная проблема построений Сюя в другом. Он не объясняет, почему система все-таки работает на самом верху: почему боссы в Пекине повышают в должности наиболее эффективных региональных руководителей, а не только своих родственников и друзей: Трудность ведь не в том, чтобы оценить деятельность руководителя, а в том, чтобы на основании этой оценки действительно уволить слабого и наградить сильного. В конце концов, в ЦК КПСС тоже знали, кто из областных секретарей работает хорошо, а кто нет.
ИГОРЬ ФЕДЮКИН

Источник:

Chenggang Xu. The Fundamental Institutions of China's Reforms and Development.— The Journal of Economic Literature (в печати)

[AVM]

МК. материал размещен 17 февраля 2011 в 06:34

Страна, тебе дорога в ПТУ!

«Раскулачивание школы» - так с легкой руки коллег-журналистов стали окончательно и бесповоротно называть те новые образовательные стандарты, которые пропихивает в нашу жизнь министерство образования.


Те, кто изучал историю еще по старым стандартам – даже в советской школе, могут содрогнуться. Потому что все помнят, что такое раскулачивание. Это когда под видом крайней необходимости отбирают последнее, и тех, кто еще на что-то способен, превращают в ничто, в духовную в данном случае нищету…

Из нашей школы уже изъяли все, что только можно: престиж профессии педагога, достойную оплату труда, «ненужные предметы» типа астрономии, кастрировали буквально все курсы, какие только возможно (почитайте учебники, что и в каких количествах изучают дети, вы будете в шоке). И, тем не менее, она все еще держалась – на традициях, на громадном опыте, на уважении к слову «школа». Она давала возможность нам, простым людям, выучить детей. Всерьез выучить. Но кому это надо? Кому нужен образованный плебс? Никому.

Вот цитата из журнала «Эксперт». Один из главных разработчиков нового образовательного стандарта господин Кондаков (директор издательства «Просвещение») рассказывает, откуда вообще взялась необходимость этого самого стандарта. Спокойно рассказывает, не смущаясь, что «в основу построения стандарта легла работа Института социологии, опрос семей политических и бизнес-элит и так далее». «Мы должны для себя принять, — говорит Кондаков, — что старшая ступень школы — это все-таки предпрофессиональное образование. То есть после 11-го класса ребенок идет в учреждение начального профессионального образования, или среднего профобразования, или высшего профобразования…»

И после этих слов, пишет «Эксперт», все становится ясно: зачем стандарт, кому стандарт, откуда стандарт: «весь-то разговор идет не о том, как хорош стандарт, а о том, что со страной собираются сделать. Так вы бы с элитой тогда прямо и говорили: дети элиты оканчивают пансионы в Англии и Швейцарии и там остаются. Окончившие школы в России идут в ПТУ. Количество вузов сокращается, потому что на них нет спроса. Модернизация во весь рост».

Вот и понимайте, родители, прямо то, что разработчики стандарта и министр образования тоннами красивых слов и канцеляризмов закрывают: образование будет платным. Кроме, может, ОБЖ и физкультуры, а также других «обязательных» предметов, в которые русский язык и математика то ли войдут, то ли нет. В итоге школа должна будет выдавать на-гора обслуживающий персонал, работяг. А высшее образование будут получать те, у кого папа успел в приватизацию свой кусок отхватить. Ну или те, кто еще до рождения ребенка начнет копить, чтобы купить ему место в вузе. И снова пойдут с обозами из провинций в столицы «архангельские мужики», для которых образование, наука будут важнее жизни. Вопрос только в том, сколько из них смогут стать Ломоносовыми – при нынешних-то стандартах…

И если вы думаете, что все это – дело некоего очень далекого будущего, что нынешние малявки еще успеют «проскочить», то вы сильно заблуждаетесь. У нас чиновники уже намострячились элиту обслуживать и не намерены медлить. Вот что пишут на одном из женских порталов мамы сегодняшних первоклассников.

«Сейчас вернулась с родительского собрания! Объявили, что уже в этом году первые классы набирают на платной основе! Объемы бесплатных уроков, сказали, объявят на собраниях у первоклашек! По поводу пятых классов сказали, что приказ еще не подписан, но ориентируйтесь на то, что если не в этом году, то в следующем бесплатными останутся ОБЖ, физкультура, русский язык и математика! Причем последние предметы - всего по три часа в неделю! Вот и скажите, что надо наше государство любить и уважать.» «В нашей школе русский язык сократили с пяти до трех часов в неделю. Два часа - на воспитание сознания гражданина. В старших классах много хуже. Учителя прячут глаза, когда говорят об этом. До этого сильно урезали английский. Суки»…

Последнее слово, возможно, из газетной страницы следовало бы убрать. Но рука не поднимается. Потому что оно очень точно выражает сущность тех, кто придумал, разработал и уже внедряет, что бы по этому поводу ни трындел Фурсенко в Госдуме и в уши президенту, новый образовательный стандарт. Стандарт, который предписывает, что россиянам родной язык знать не нужно, родную литературу, не говоря уже о мировой, тем более. Математику знать не нужно, историю не нужно, ничего не нужно. А зачем? Все равно им всем потом в ПТУ. К станку! Элиту обслуживать.

[AVM]

http://scarlett-67.livejournal.com/28558.html

Комментарии к "измененным" стандартам.

[XOH]

...К слову...

...Учитель, 22 года спецстажа, 1-я категория... В прошлом году получала 9 тыров (ставка, и всякие там тетради-класные часы-кабинеты-лаборантские.....) В начале нового учебного года (2010) учителям прибавили (см. прессу). Стала получать 8 тыров/мес. Потому что администрация сама устанавливает скока за проверку тетрадей, сколько за то, за сё... Сколько премии учителям, сколько - администрации.... А в законе устанровлена лишь верхняя граница: "не более..." Остальное: "на усмотрение..."

Ну, ясно - шикарные подарки от учеников и их родителей: цветы, открытка и коробка конфет к празднику.... Правда, однажды один из выпусков часы наручные подарил.

В школе работают или жены тех, кто может обеспечить хоть какое-то существование семье в одиночку, или когда и муж и жена оба учительствуют.... В последнем случае: у каждого по две ставки, кружки-секции, дополнительная нагрузка.... На двоих в удачный месяц выходит 30 - 35 тыров.... Правда детей этих учителей воспитала, выучила и в институт и военное училище направила бабушка... У старшего ребенок родился в соседнем городе - не смогли к внуку поехать: учебная программа, упущенная в связи с эпидемией гриппа....

СУКИ... В т.ч. и те, кто учителям отвечает: не нравится - увольняйтесь....

[ДОК]

[Аленка]

[AVM]

Соло на клавиатуре: Мы - нация воров?


Страну буквально сотрясают коррупционные истории: крупные и резонансные, о которых с утра до вечера трендят в телевизоре - вроде крышевания прокурорами игорного бизнеса в Подмосковье и мэров, попавшихся на взятках, и мелкие типа пойманного за нечистую руку врача или незадачливого профессора. Заголовки один другого скандальней: «Супруга бывшего мэра столицы Лужкова украла 13 миллиардов рублей и прячется с ними за границей!», «Однорукий бандит ищет новую крышу… Прокурорскую», «Уволенный начальник московского метро наживался на сувенирах». И понятно, что это только верхняя часть гигантского айсберга, на который наткнулся неповоротливый корабль под названием «Россия», рискующий повторить печальную судьбу знаменитого «Титаника».

О коррупции у нас всерьез заговорили с началом горбачевской Гласности. Стоит полистать подшивки прессы конца 80-х, чтобы убедиться: понятие, которое при развитом социализме отсылало к язвам исключительно «загнивающего» Запада, в годы Перестройки вошло в активный словарь применительно уже к отечественным реалиям. Да так и осталось на устах электората, соседствуя с жаргонными словечками вроде «отката» да «распила».

Но что такое та, советская, коррупция по сравнению с ее нынешним, актуальным размахом?

СССР давно в учебниках истории, а коррупция, признанная уже чуть ли не официально, на уровне первых лиц, продолжает омрачать существование миллионов жителей. И обогащать правящий класс, если отнести к таковому классу всех тех, кто так или иначе кормится за счет своих «доходных мест», будь то комфортный кабинет чиновника или погоны очередного оборотня.

Согласно социологическому опросу, проведенному накануне нового года, 80% россиян оценивают коррупцию в стране как «высокую», 9% считают ее «средней», и только 1% опрошенных полагают, что коррупция в России – «низкая». Что касается будущего, то здесь перспективы по мнению населения еще не утешительней. Почти половина опрошенных уверены, что через год уровень коррупции останется прежним, а 27% полагают, что это зло только вырастет.

Справедливости ради заметим, что данный опрос проводился еще до инициативы президента Медведева внести в Госдуму законопроет о стократном штрафе за взятку.

Нельзя сказать, что карательные органы не пытаются бороться с позорным явлением, напрямую угрожающим самому институту государства, разъедающим властные структуры подобно ржавчине. Но эта борьба почему-то очень напоминает детскую игру на выбывание «Кто ловчее», когда ее участники бегают цепочкой по кругу и по сигналу должны успеть сесть на стул. По правилам стульев меньше, чем участников, и кто-то один всегда вылетает из игры: «Не повезло».

Все, так или иначе, повязаны круговой порукой, скованы одной коррупционной цепью, достаточно сравнить официальные зарплаты и стоимость припаркованных у казенных офисов автомобилей, не считая загородных особняков на здешних аналогах «Рублевки».

В стране создана уродливая система чиновничье-государственного капитализма, ржавые шестеренки которой кое-как шевелятся, только если их как следует подмазать. В качестве смазки выступает пресловутая «коррупционная составляющая», то есть все те же «распилы» и «откаты», схемы осуществления которых становятся все изобретательней и разнообразней.

Иные публицисты, стараясь постичь феномен, договорились уже до того, что называют коррупцию чуть ли не чисто русским движителем прогресса, мол, там, где испокон веков закон – тайга, а прокурор – медведь, и нечего надеяться на силу закона, который, опять же, что дышло. Доходит до ссылок на хрестоматийные тексты русской литературы, на Гоголя или Островского, дескать, в России ничего не меняется.

Другими словами, коррупцию, а если выражаться по-русски, тотальное воровство и взяточничество, нам предлагают считать некой неотъемлемой частью экономики, имманентным (то есть, внутренне присущим) свойством национального менталитета.

Интересно, многие ли граждане страны априорно готовы согласиться с утверждением, что они – нация воров? С латыни слово «коррупция» переводится как «растление». Значит, мы – растленный народ?

На самом деле, разумеется, ничего сугубо национального в коррупции, разумеется, нет, и быть не может. Человек – социальное животное, подчиняющееся общественным нормам, обусловленным эффективностью правовой системы, и для того, чтобы искоренить пороки, необходима только политическая воля, бескомпромиссность силовых ведомств и торжествующий принцип неотвратимости наказания.

Да, возможно понадобились бы своего рода «антикоррупционные эскадроны», наделенные сверхполномочиями, но если бы высшие лица в государстве действительно возжелали «уничтожить гадину», не взирая на чины и лица, подобная «чистка» была бы вполне осуществима.

Да, пришлось бы формировать «черные списки» тех, кто не может объяснить, откуда при месячной зарплате в шестьдесят, допустим, рублей, он «непомерными трудами» нажил пять квартир, загородный особняк и круглый счет в банке. И государство, при отсутствии внятных объяснений, должно было бы виновных покарать. Причем не единицы «избранных», тех, «кому не повезло», а буквально всех поголовно, без исключений.

Понятно, что подобный сценарий сейчас кажется просто фантастическим. Потому что ситуация зашла столь далеко, что в первую очередь коррупция в сознании большинства людей как раз и ассоциируется с государством, которое давно утратило образ «единственного в России европейца», превратившись в мурло азиатской деспотии самого низкого пошиба. Повсеместно, сверху до низу, властвует стократная ложь. Жить честно в стране не то чтобы не модно, не принято, а просто-напросто неимоверно трудно, а подчас и невозможно. Те, кто живет по совести, - лохи и неудачники. Вот и пускается русский человек во все тяжкие, из коих желание выгодно использовать свое служебное положение - еще не самый гнусный грех, есть вещи и пострашней.

Разумеется, в истории России достаточно примеров того, как можно бороться с коррупцией. Скажем, при товарище Сталине ее уровень уж точно был минимальным. Торжествовала, при всех трагических издержках, социалистическая законность. За три колоска с колхозного поля – сажали, а за махинации по-крупному вообще расстреливали.

Получается, что с нашим народом только так и можно? И как тогда быть с порочным государством?

Саша Донецкий

Источник: Псковская Лента Новостей

[AVM]

Последняя модернизация

Смена власти в транзитных обществах, к которым относится и Россия, гораздо более важна, чем в стабильных демократиях, а модернизация необходима только застойным обществам, уверен президент Регионального общественного фонда «ИНДЕМ» Георгий Сатаров

Революция и раскол

Проблемы политических реформ очень трудно отграничить от всех остальных проблем, с которыми встретилась попытка преобразования России в 1990-х гг. Первая проблема называется очень просто и коротко — революция. Революция, как мы знаем — это не то, что совершается по плану, а то, чем называется некое безобразие после того, как оно уже произошло. Это сначала медленное, затем стремительное вползание в некоторую точку бифуркации и последующую нестабильность. Когда предшествующий период накапливает огромные проблемы, когда они не разрешаются и, наконец, достигают критической массы, происходит некий социальный катаклизм. Революция — это всегда и неизбежно ослабление государства. Кроме того, общий закон революции тот, что она, как замечено, никогда не реализует то, ради чего она совершается.

У наших партнеров по Варшавскому пакту такой революции не было. То, что у них происходило, вряд ли можно так назвать. «Освобождение», или еще как-нибудь, но никак не «революция». А революция — это всегда раскол элиты, и это — общественный раскол. В России так и происходило. Вот пример из исследований Фонда «ИНДЕМ», которое проводилось в 1998 г. и содержало, помимо прочего, два вопроса о распаде СССР. Первый вопрос: «Как вы считаете, распад СССР был неизбежным или его можно было предотвратить?» – «Можно», считают 53 % респондентов; «он был неизбежным», заявили 25%, а остальные затруднились ответить. И второй вопрос: «Вы сожалеете, что СССР распался или одобряете?». Сожалели 65 %, одобряли 12 %, 13 % проявили безразличие. То есть, не было консолидации, которая помогает серьезным трансформациям.
Еще один фактор состоит в том, что трансформация, начавшаяся с 1990-х гг., проходила по модели Вашингтонского консенсуса. И дело тут не в конкретном наборе рецептов, а в том, что это частный случай идеологии и практики высокого модернизма, о которой писал Джеймс Скотт в книге «Благими намерениями государства». То есть модернизация — это некий большой социальный проект в духе нормативного фетишизма, когда предполагается, что для того, чтобы жизнь стала лучше, надо просто изменить законы. И тогда новые законы изменят нашу жизнь, и она станет хорошей. Сейчас мы понимаем наивность такого подхода, а в то время этого не понимали ни мы, ни те, кто нам советовал. То же самое советовали, конечно, Польше, Словакии, Словении и т.д. Но у нас эти наивные советы пришлись на революцию, на отсутствие общественного консенсуса и на многое другое.

В связи со стратегией трансформации

Совершить институциональную революцию, изменить формальные нормы можно быстро. А неформальные нормы, практики, традиции инерционны и меняются гораздо медленнее. Появляется мощный разрыв между новыми формальными институтами и старыми неформальными. В чем природа этого разрыва в нашем случае?

Институты работают эффективно тогда, когда они обслуживают базовые социальные отношения, поэтому они могут быть эффективны в демократиях, они могут быть эффективны и в автократиях. В демократиях базовые социальные отношения — горизонтальные: это конкуренция, это кооперация, это огромный гражданский оборот, т.е. если доверие — то горизонтальное. В недемократиях базовые социальные отношения вертикальные. Это властное доминирование-подчинение, это патрон-клиентские отношения; если доверие — то вертикальное.
Новые нормы, которые в России принимались в процессе модернизации, вся формальная институциональная революция, которая у нас произошла, состояла в копировании законов демократических стран. Будь то Гражданский кодекс, будь то законы, описывающие функционирование судебной власти, будь то экономические законы — всё это законы, предназначенные для обслуживания горизонтальных отношений. А сознание, неформальные нормы и практики остаются старыми. Они вертикальные. И это колоссальный разрыв, на который, когда совершали формальную институциональную революцию, просто не смотрели. Думали, что вот сейчас законы примем — и все будет хорошо.


Частный случай патернализма

У патернализма есть одно интересное частное следствие. В конце 1970-х или в начале 1980-х гг., сейчас уже не помню точно, один мой коллега, тоже математик, в настоящее время – директор Центра международных исследований МГИМО МИД Виктор Сергеев, проводил в Институте США и Канады очень интересное исследование. По текстам политических лидеров Запада и советских политических лидеров он пытался реконструировать модель мира, доминирующую у этих людей в головах.

Обнаружилось: советские лидеры мыслят категориями процесса. «Неуклонное загнивание империализма» — это процесс, и он неуклонен. Или «нарастающая победа коммунизма» — тоже процесс, также неуклонен. И надо соответствовать процессам.

А западные лидеры мыслят категориями структур. Означает такое представление примерно следующее: жизнь — это некое болото, в нем есть кочки, движемся с кочки на другую, прощупывая почву ногой, ведь нет никаких процессов.

Когда в России начиналась модернизация, сработала доминанта мышления процессами — нас же учили этому в школе, потом в вузах, и эти «процессы» у нас в головах засели. Это значит, что для нас модернизация была переходом из одного процесса на другой, грубо говоря, пересадкой с поезда на поезд. Обеспечим пересадку, посадим машиниста, а дальше процесс пошел и машинист везет, и очень удобно — мыслить в такой патерналистской модели: однажды решаем проблему, а дальше — «машинист».
Суды: функция или власть

Институциональные ошибки. Они тоже вытекают из модели Вашингтонского консенсуса, в котором судебная власть рассматривается как некий вспомогательный институт. Только сейчас и исследования ИНДЕМ, и исследования коллег институционалистов (в том числе и российских) показывают, что это колоссальная ошибка, что на самом деле судебная власть — базовый институт, который тянет модернизацию. У нас в этой сфере произошла формальная институциональная революция. Как говорят юристы, в Советском Союзе не было судебной власти, была лишь судебная функция. А новая Конституция и законы описывают судебную власть как независимую ветвь власти.

Т.е. законы довольно приличные. Нас не устраивает, как эти механизмы работают, по совершенно другим обстоятельствам, связанных с влиянием сопряженных институтов — влиянием позитивистского сознания, неформальными нормами и практиками, разрывом между законами и их исполнением.
Что значит «захоронить труп?»

Директор аналитического центра Юрия Левады Лев Гудков говрил, что России не повезло в том смысле, что она империю сделала трупом, но не похоронила. И труп гниет еще с 1990-х. В таких условиях высок шанс возникновения режима, который паразитирует на незахороненном трупе. Путинский режим именно таков. «Захоронить труп» означает изменить сознание, обновить неформальные нормы и практики.

Каждый исторический период содержит в себе некие семена будущего, самые разнообразные, как позитивные, так и негативные. Это свойство любой эволюции. Эти семена генерируются постоянно: и препятствующие, и способствующие эволюции. Все зависит от того, кто и как производит отбор семян, что будет загублено, а что произрастет. В каком-то смысле это почти случайность, но в нашем случае многое закономерно.
Были семена — сейчас плантации

Итак, революция не может решить всех задач, ради которых она совершается. Наступает постреволюционный период, который предназначен для их решения. Путинский режим как раз начинался как классический постреволюционный период. Его программа, то, что вносилось в Думу, и т.д. — это были именно те законы, которые не смог продавить Ельцин в 1997–1998 годах: и муниципальная реформа, и Земельный кодекс, и пр. Это, в том числе, продолжение экономической программы, которая строилась и двигалась до Путина. Но все определила новая система отбора семян, которые были заготовлены в ельцинский период. А там было много и негативного — коррупция, попытки влияния на политическую конкуренцию и многое другое, что бурно расцвело сейчас сплошной крапивной зарослью. Тогда это были семена, сейчас — непреодолимые плантации.

В динамичный ельцинский период разнообразию нарождавшихся ростков соответствовало разнообразие постоянно меняющихся критериев селекции. Это продуктивно, как при естественном отборе. Ведь не про каждое семя заранее можно сказать, хорошее оно или плохое. Поэтому смена власти в транзитный период гораздо более важна, чем в стабильных демократиях. У наших успешных соседей это, собственно, происходило и помогало им преодолевать транзитный период, в том числе и отсеивать дефекты.

У нас победила другая точка зрения — опора на стабильность власти, под девизом: «Мы знаем, что нужно делать, главное, чтобы нам не мешали». Мешает, естественно, любая автономия, будь то политическая, институциональная, региональная или любая другая, будь то само гражданское общество. И первые два года были посвящены двум вещам: ограничить, «чтобы не мешали делать то, что правильно».

А как только начали возникать первые трудности, то внимание сразу перебросилось на другие семена, оказалось, что ограничивать важнее, чем делать то, что правильно. И очень быстро переключились с построения капитализма во всей стране на построение капитализма в дачном кооперативе.

По нарастающей пошла коррупция, поскольку автономии (политические и институциональные) были ограничены или уничтожены. Контроль над сужающейся сферой политики и над разбухающей бюрократией исчез, и бюрократия начала уже полностью работать на себя. Так мы получили полную деградацию органов власти.

Модернизация — синоним застоя

В чем состоят уроки 1990-х для модернизации?
С модернизацией надо заканчивать. Это моя искренняя точка зрения. Модернизация, если буквально перевести — это попытка привести что-нибудь в соответствие с современностью. Поскольку современность ускоряется, то у нас не получается — цели за это время убегают.
На самом деле, если и выдвигать в этом смысле какой-то лозунг, то это лозунг «последней модернизации». То есть такого преобразования общества, которое снимает проблему модернизации. Ее нет в Швейцарии, ее нет в Японии, в Англии… Там люди мыслят в других категориях. Они находятся на гребне волны и внутренне устроены так, что им не нужно модернизироваться. Они просто адаптируются институционально, технологически и так далее по мере того, как эта волна наносит новый мусор в виде «новых внешних вызовов» или выдвигает какие-то внутренние проблемы, и их преодолевают. Это постоянный процесс. Это не кампания с целью догнать кого-то за заранее заданный период, пока те бегут вперед. Это связано с тем, как общества устроены, а не с тем, что делают.

Мы опять, как при Петре I, отвечаем на вопрос: «Что?» При Петре I говорили: «Вот такое оружие нужно, как в Европе». Сейчас говорят: «Ну, вот такие технологии нужны, как в Европе». Разницы никакой, одно и то же. Нужно переходить с вопроса, «что нужно делать для модернизации», на ответ, «как».

Т.е. как мы должны быть устроены, чтобы снять эту проблему. И это главный урок. Что для этого делать? – Не совершать прежних ошибок.

Георгий Сатаров

[AVM]

Новый мировой технологический уклад сегодня понятен, его контуры уже хорошо видны. Он родился и дает сегодня около 3% ВВП в экономике передовых стран. Его отличительная черта — рост с темпом примерно 35% в год. Рост, не прерванный ни кризисом, ни последующей депрессией. Понятно, в основных чертах, что именно необходимо сделать для реализации тех технологических сдвигов, которые бы подняли на порядок, или как записано в КДР-2020, в три раза, эффективность российской экономики. Но пока новый технологический уклад в России отсутствует, а собственно модернизации, по сути, не происходит, считает академик РАН Сергей Глазьев

О шестом технологическом укладе

Реализовать это вполне реально. Прежде всего, в связи с разворачивающимся процессом смены доминирующих технологических укладов в экономике. Это процесс не линейный, очень сложный, в решающей степени зависящий от экономической политики. Он несет с собой угрозу огромных потерь, но и открывает новые колоссальные возможности.

Потери возникают в связи с тем, что смена технологических укладов обесценивает инвестиции в традиционно сложившиеся направления экономического развития. Как правило, массовая нерентабельность или резкое падение прибыльности происходит после скачка цен на энергоносители, что мы и наблюдали в недавнее время. Именно так в истории и начинались смены укладов.

Экономики ведущих стран за два столетия, начиная с 1770 г., прошли шесть технологических укладов. В технологические лидеры Россия, будучи в составе СССР, выбивалась лишь однажды — в четвертом технологическом укладе, с 1930 по 1970 гг., наряду с США, Западной Европой и Японией. Шестой уклад, согласно теории «длинных циклов» Николая Кондратьева, начался в 2010 г. и продлится до 2050 г.

В период, когда очередной технологический уклад достигает фазы зрелости, экономическая структура становится очень жесткой, монополии усиливают свое влияние и создаются возможности для временного резкого повышения цен и перераспределения прибавочного продукта в пользу сырьевых монополий. Взлетают сырьевые цены, а вслед за этим меняется система цен в экономике, и инвестиции в ранее привлекательные сферы становятся убыточными.

Понятно, что хозяйствующие субъекты, как правило, имеют не столь долгосрочный горизонт мышления. Для инвесторов реального сектора такие периоды возникают всегда неожиданно, финансисты в такие моменты перестают понимать, куда же вкладывать деньги. Затем капитал начинает высвобождаться из реального сектора, уходя в спекулятивный сектор, где рождаются финансовые пузыри. Этот механизм прекрасно описан в книге Шарлоты Перес «Финансовые кризисы и технологические угрозы» (Perez C. Finance and Technical Change: A Long-term View // The Elgar Companion to Neo-Schumpeterian Economics. / H. Hanusch, A. Pyka (eds.). Cheltenham: Edward Elgar, 2004).

Переход к новой длинной волне экономического развития происходит лишь через несколько лет после того, как инвестор начинает понимать, куда вкладывать деньги, а наука предложит комплекс новых технологий. То есть требуется некоторое время, пока капитал найдет приложение в отраслях и направлениях нового технологического уклада.
Цена входа — вопрос времени

Контуры нового технологического уклада понятны. Он уже дает около 3% ВВП в экономике передовых стран, и продолжает расти с темпом примерно 35% в год, несмотря на глобальный кризис и депрессию. Ядро этого уклада составляет комплекс производств, основанных на нанотехнологиях, на биотехнологиях, использующих достижения генной инженерии и молекулярной биологии, и на информационно-коммуникационных технологиях, получивших новые импульсы развития на основе нанотехнологий.

Эффекты потрясают воображение, скажем, переход к новым источникам света на светодиодах дает эффективность расхода электроэнергии примерно в 80 раз с точки зрения расходов, плюс экономию капитальных издержек — служба светодиодов десятикратно больше по часам, чем обыкновенных ламп.

Прогресс в области солнечных батарей при помощи нанотехнологий позволяет снизить стоимость единицы удельной мощности генерации электроэнергии до уровня тепловых электростанций. При этом солнечный свет получается бесплатно, этот ресурс практически безграничен. То есть меняется энергетическая структура мировой экономики, и наша специализация на экспорте нефти и сырья теряет всякий смысл.

Еще есть возможность своевременно сделать ставку на технологии нового технологического уклада и оседлать нынешнюю новую волну экономического развития, чтобы на ней подняться вверх. Первые, кто становится на эту волну, получают сверхприбыли и колоссальное преимущество, и эту интеллектуальную ренту используют для наращивания конкурентных возможностей — для продвижения этих технологических траекторий.

Первые нанофабрики стоили несколько десятков миллионов долларов. Они еще не были, строго говоря, нанофабриками. Они давали возможность производить интегральные схемы с единицей разрешения примерно 500 нм. Сейчас мы в России выходим на 20 нм. И сейчас такая фабрика уже стоит, как минимум, 500 млн. долл. Еще через пять лет она будет стоить больше миллиарда, а эффективность производства вырастет в разы.

То есть цена входа на эту траекторию развития зависит от времени — чем позднее делаются попытки влиться в этот процесс, тем дороже входной билет. Поэтому с технологической точки зрения нужно делать ставку на опережающее развитие, и выбирать те технологии, те направления, где у страны есть конкурентное преимущество и заделы. По всей видимости, достаточно иметь три-пять направлений нового технологического уклада, чтобы они создали локомотив, способный вытащить экономику на новую длинную волну экономического развития.

Такие локомотивы у нас есть. Мы, например, лидируем в производстве зондовых электронных микроскопов. Эту нишу заняли наши физики и техники, без всякой поддержки государства. Это направление развития заслуживает самой широкой поддержки, ведь речь идет о сегменте, в котором формируются стандарты производства средств производства для наноиндустрии. А кто задает стандарты – задает правила игры.

Мы также имеем возможность производить весь класс светодиодной техники — от научных исследований до массового производства. В атомной промышленности много приложений нового технологического уклада, связанного с изотопами и многими другими, широко применяемыми сферами, в том числе в таких нетрадиционных для атомной промышленности вещах, как здравоохранение. Собственно здравоохранение становится самой крупной отраслью экономики и здесь тоже есть заделы, например, в сфере применения стволовых клеток.

Таким образом, экономические предложения стандартны, их набор очевиден. В новом технологическом укладе расходы на НИОКР могут достигнуть 4% ВВП, у нас сегодня — 1%. Значит, нужно увеличивать их долю в структуре расходов бюджета, также как и долю образования и здравоохранения. Сегодня они примерно троекратно меньше минимально необходимых, а в образовании и здравоохранении — в два раза меньше.
Макроэкономическая политика развития

Весь комплекс этих новых производств сегодня, к сожалению, задыхается от отсутствия денег. Долгосрочных кредитов на рынке почти нет. Венчурное финансирование развито крайне слабо. Мощность нашей кредитной системы по кредитованию инновационных проектов раз в сто меньше, чем должна была бы быть.

Проистекает это из грубейших ошибок денежно-кредитной политики. Мы, словно слаборазвитая страна Африки, привязанная к фунту или к доллару или к другой колониальной валюте, печатаем деньги только под покупку иностранной валюты и используем примитивную технологию количественного планирования денежной массы чтобы удержать инфляцию. В заданных пределах стерилизуем деньги путем их вывода из российской экономики и вкладываем их в финансовые пирамиды.

Россия бездарно потратила 2 трлн долл., которые могли бы быть направлены на нужды технологической модернизации. Половина из них утонула в зарубежных финансовых пирамидах. И отдачи мы не имеем. Так мы пропустили уникальную возможность встать на траекторию опережающего развития.

Это сейчас, после короткого периода кризиса, ЦБ поменял денежную политику. Те же самые монетаристы, которые мешали реализовать другие технологии денежного предложения (скажем, кредитование под векселя производственных предприятий, рефинансирование коммерческих банков под векселя производственных предприятий, развертывание мощных институтов развития) решили, что можно раздать два-три триллиона рублей банкам без каких-либо залогов, под символический процент, грубо нарушив свои собственные принципы.

Это говорит о том, что денежно-кредитная политика находится под мощнейшим влиянием финансовой олигархии, которая паразитирует на дорогих деньгах, которая не привыкла, не обучена и не желает вкладывать деньги в реальный сектор. Заставить их пройти процесс обучения и найти способы кредитования реального сектора при такой денежной политике невозможно.

Более того, если посмотреть проект бюджета на 2011 г., видно, что правительство опять начинает раздувать финансовую пирамиду, опять идет эмиссия ценных бумаг под 7% годовых. Тем самым задается минимальная цена кредитных ресурсов. И особые стимулы для рисков, для кредитования инноваций, для долгосрочных дешевых кредитов не возникают: если можно под 7% прокредитовать правительство, и, как говорится, не париться, так зачем рисковать?

Необходимо коренное изменение кредитно-денежной политики, и прежде всего, политики денежного предложения, перевод денежного рынка в режим рынка покупателя, а не продавца. Доступ к кредитному окну Центрального банка, доступ к рефинансированию коммерческого банка должен лежать через кредитование производственных предприятий. Прокредитовал предприятие, получил от него вексель — под этот вексель получил рефинансирование. Понятно, что это механизм сложный в исполнении, понятно, что предприятия будут иметь стимул становится со временем финансовыми институтами. Но идеальных инструментов не бывает.
Институциональный аспект

Рыночные механизмы финансирования экономики у нас завязаны на финансово-спекулятивный сектор и барьер между ним и реальным сектором сегодня непреодолимый.

Небольшие институты развития и венчурные компании не в состоянии этот разрыв преодолеть — это одна проблема. А с государственным сектором проблема еще хуже — можно рекомендовать наращивание госрасходов, но в ситуации тотальной коррупции, откатов процентов за получаемые деньги, эффективность расходования госсредств крайне низка. Это происходит потому, что в нашей системе управления отсутствует механизм конкуренции. Нет его и в частном секторе, в котором доминируют монополисты и олигархические структуры, которые «не могут» разориться. В период кризиса все крупные олигархические структуры как раз «попали» — западные кредиторы начали отзывать кредиты, и они оказались на грани банкротства. И их спасло государство. То государство, которое не давало денег на науку, на образование, на здравоохранение, отвалило 200 млрд долл. резервов, и еще 2 трлн руб. на спасение олигархического бизнеса.

Поэтому прежде, чем переходить к макроэкономическим инструментам, нужно разобраться, каковы должны быть стимулы на микроуровне, с тем, чтобы заработали механизмы реальной ответственности, реальной конкуренции. Если этого не будет — никакие инструменты макроэкономики не сработают, а технологические приоритеты не будут реализованы.


Сергей Глазьев

Авторизованный текст доклада «Модернизация: технологический, макроэкономический, институциональный аспекты» на пленарном заседании годовой конференции НЭА «Образование, наука и модернизация».

[AVM]

На поводке у страха
ИГОРЬ ФЕДЮКИН

Наиболее популярная среди экономистов эмоция, пожалуй, счастье: исследователи публикуют все больше работ, посвященных измерению уровня "национального счастья". Если первые попытки таких замеров носили чисто академический характер и воспринимались во многом как курьез, то в последнее время им все больше придают и вполне прикладное значение. Правительство Великобритании, например, предложило регулярно оценивать уровень счастья в стране и пользоваться им как универсальным показателем благосостояния, более адекватно отражающим успехи кабинета, чем сухие экономические индексы.

Дэниел Трейсман, экономист из Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе, обращается в своем новом исследовании к противоположной части эмоционального спектра: работа посвящена изучению страха. Специальных исследований он не проводил, а воспользовался данными полудюжины опросов, проводившихся в первой половине 2000-х в разных странах мира. Широта географического охвата у этих опросов была разной, некоторые проводились по всем континентам, в том числе и в России. Однако зоной максимального взаимного перекрытия всех опросов оказалась Западная и Центральная Европа. В ходе этих опросов респондентов спрашивали о том, боятся ли они тех или иных возможных напастей и если да, то насколько сильно: третьей мировой войны и ожирения, эпидемии свиного гриппа и безработицы, генетически модифицированных продуктов и преступности и т. д. Номенклатура возможных страхов в случае каждого конкретного опроса определялась задачами исследования и актуальными на тот момент общественными проблемами. Трейсман в своей работе сводит все эти разрозненные индикаторы страха, или "пугливости", воедино, пытаясь выяснить, чем определяется их интенсивность.

Разумеется, склонность к паническим настроениям зависит от индивидуальных характеристик отдельных респондентов, которые учитывались в опросах "Евробарометра". Из результатов этих опросов мы можем узнать, что у европейских женщин страхов больше, чем у мужчин; у пожилых респондентов — чем у молодых; у женатых или разведенных — чем у не имеющих опыта семейной жизни; у безработных и малообразованных — чем у имеющих работу и более высокое образование. Наконец, респонденты, интервьюируемые вечером, менее склонны бояться будущего, чем опрашиваемые утром,— Трейсман предполагает, что это объясняется склонностью многих граждан принимать ближе к вечеру определенные субстанции, придающие потребителям, как мы знаем, немного дополнительной храбрости.

Взятые вместе ответы на эти разнородные вопросы, как уверяет Трейсман, дают нам картину общего уровня страха в соответствующем обществе. Склонность волноваться о возможности ядерного конфликта очень сильно коррелирует со склонностью беспокоиться о будущем своей семьи и собственном здоровье. Боязнь набрать лишний вес коррелирует, пусть и не так сильно, с боязнью терроризма, организованной преступности, глобального потепления и перспектив потери работы. В итоге жители некоторых стран демонстрируют более высокую склонность опасаться разнообразных катастрофических и просто неприятных событий, чем их соседи по континенту: европейскими чемпионами здесь оказались греки, следом за ними следуют испанцы и португальцы, а также итальянцы (см. карту ниже). По некоторым опросам к этой группе лидеров присоединяются также французы и мальтийцы. Высок уровень страхов и в Центральной Европе — с одним важным исключением: жители этого региона меньше боятся избыточного веса. Наоборот, меньше всего волнуются из-за гипотетических будущих напастей, как правило, жители Нидерландов, Финляндии, Австрии, Дании и Швеции.

Собственно, попытке понять, чем определяется общий уровень страха в обществе, и посвящена в первую очередь работа Трейсмана. Сопоставление, где это возможно, интенсивности опасений с объективным уровнем опасности — вероятностью пострадать в результате теракта или заболеть (когда это было актуально) свиным гриппом — дает лишь весьма слабую корреляцию. За пределами Европы больше всего опасений свиной грипп вызвал в России и Индонезии, совершенно им не затронутых. Говоря иначе, реальные события влияют на восприятие опасностей, но не определяют его.

Не влияет, что интересно, на уровень страха в обществе и целый ряд факторов, которые, казалось бы, должны были бы иметь на него самое прямое влияние. Например, при прочих равных незначим оказывается преобладающий в школе в данной стране педагогический стиль. Исследователи различают "вертикальные" педагогические практики, когда стоящий у доски учитель поучает прилежно записывающих за ним детей, и противоположный им "горизонтальный" стиль, основанный на самостоятельной работе учеников, по мере необходимости задающих учителю вопросы. Предполагается, что "вертикальная" педагогика подавляет и носит авторитарный характер, но на уровень страха в обществе ее преобладание не влияет.

Более того, не влияют на уровень страха склонность проводить больше времени перед телевизором (казалось бы, именно из телепередач мы узнаем об ужасах свиного гриппа и прочих "модных" опасностях) и даже более высокая степень госконтроля на телевидении. Наличие недавнего авторитарного прошлого значимо в границах Западной Европы, но если в выборку включить и европейские страны, этот эффект пропадает.

В итоге Трейсман приходит к выводу, что самый значимый фактор, определяющий уровень страха в обществе,— это религиозные представления, а именно склонность верить в ад и рай: представления эти объясняют от 20 до 45% различий в уровне страха между отдельными странами. Фактор религии настолько значим, что при введении поправки на него даже уровень экономического благосостояния перестает существенно влиять на показатели "запуганности".

И здесь оказывается, что православные страны имеют самые высокие показатели страха, за ними следуют католические, а ниже всего этот показатель в странах с преобладанием протестантов. Это наблюдение, казалось бы, звучит убедительно: "отсталые", "авторитарные" католики (не говоря уже о православных) опять оказались позади передовых протестантов. Но проблема в том, что в рай и ад (в отличие от чистилища) верят представители всех этих конфессий, и никаких гипотез, возводящих различия в уровне страха к теологически-доктринальным особенностям, у Трейсмана нет. Более того, Трейсман сам указывает, что колебания доли верящих в ад и рай объясняется в большой степени просто колебаниями доли воцерковленных граждан: дело, возможно, не в том, что греки верят как-то по-особому, а просто в том, что в Греции верующих больше. Выводы же об особенной "боязливости" православных делать и вовсе нельзя, поскольку в выборке всего две православные страны — Греция и Кипр.

К тому же там, где данные позволяют автору задавать такие вопросы, выясняется, что различия в уровне "испуганности" между представителями разных конфессий в рамках одной и той же страны оказываются несущественными. Автор объясняет это тем, что религиозные представления влияют не только на эмоциональное состояние конкретного их носителя, но и на эмоциональный фон в обществе в целом — а уже этот фон заряжает человека страхом. Но даже и в такой формулировке тезис о прямой причинно-следственной связи между религиозными представлениями и уровнем страха кажется недоказанным.

Возможно, более существенно для нас другое наблюдение Трейсмана: уровень страха в обществе коррелирует с уровнем недоверия и к государственным институтам, и к согражданам. Важность же доверия между гражданами для успешного развития общества хорошо доказана. Между тем в России, по всем имеющимся опросам, уровень страха в обществе — один из самых высоких на континенте.

Источник: Daniel Treisman, The Geography of Fear, NBER Working Paper No. 16838 (February 2011).

[AVM]

Что ждет «богатых русских»?
Константин Шульц

Сегодня считается общепризнанным, что высший (по доходам) слой РФ, т.н. «элита» из чиновников и бизнесменов, в своей массе имеет по сути единственную мотивацию: в будущем связать свою (и своих детей) судьбу с Западом, в широком смысле: вывезти туда капиталы, встроиться в тамошний бизнес, владеть там недвижимостью, и т.д., и т. п. В целом — войти на равных правах в элиты западные.

И действительно: мы видим, что подобной программе следуют в последние годы десятки тысяч людей из этих кругов РФ. Имея опыт многих лет жизни на Западе, в Германии, я попробую здесь рассказать, почему подобные планы не имеют в перспективе абсолютно никаких шансов на успех, как бы категорично это ни звучало.

«Рим предателям не платит»

Как вы думаете, каково отношение к «богатым русским» тех западных людей, которые имеют какие-либо дела с ними, от официантов, до представителей высшей элиты? Я вам скажу: за улыбчивой маской вежливости они скрывают презрение и брезгливость.

«Консенсус» всех слоев западного общества в отношении «русских богатых» очень прост: все они для них воры, обкрадывающие своих несчастных соотечественников, которые голодают, замерзают и умирают от болезней в далекой стране России. Все связаны с «русской мафией». Короче, все они для западников в целом аморальные типы, которые заслуживают самого жестокого наказания, но вот приходится пока терпеть — бизнес жесток, жить как-то надо...

Скажу сразу: здесь идет речь об отношении западного общества в целом. Исключения со стороны отдельных западников вполне возможны: если кто-то из них подружится с русским олигархом, он может с удивлением признать, что тот совсем не людоед.

Исключение также — в отношении русских звезд спорта, культуры, искусства — они заработали свои деньги. Но вот «русские богатые», «русские олигархи» — это синонимы коррупции, подлости и воровства. Все это само собой разумеющаяся вещь и в СМИ, и в частных разговорах. Я не припомню о них ни одного доброго слова на ТВ или в газетах, наоборот: «мафия, коррупция, грязные миллиарды» и т.д.

В личных разговорах то же самое: «Боже, ну и зверье эти ваши олигархи: Абрамович строит у нас яхту размером с авианосец, а у вас там старушки голодают». И все в таком духе.

И этих пустить в свою элиту? Да вы смеетесь, друзья мои!

Вот их философия: пока они качают свои миллиарды сюда к нам, и обеспечивают нам рабочие места, — ну что же, потерпим. Ну а как миллиарды новые закончатся, по любой причине... Ну не позволять же ворам пользоваться награбленным! Это аморально, в конце концов! И чтобы они тут нам влияли на наше общество своими богатствами? Увольте! Пожили, и хватит. Это ж все украдено, забрать — не грех, а моральный долг получается!

Какими они будут. В России

Нынешняя российская система доживает последние дни (месяцы, в крайнем случае годы). И я вполне согласен с Максимом Калашниковым, что в конечном счете возможны всего 2 сценария: сильная лево-патриотическая власть с рывком к новому техноукладу; либо катастрофический развал с войнами, деградацией, новыми миллионами жертв и концом русской цивилизации.

Как мы понимаем, оба эти варианта не сулят богатой публике ничего хорошего. Можно сказать: ну для того и готовятся «запасные аэродромы» в «приличных странах». Да, конечно. Никто и не сомневается, что значительная часть этих ребят успеет свалить вовремя, хотя и не все, в силу самих разных причин. И тех, кто не успел... В лучшем случае посадят, и... как это у Дюма? «Предлагали колотить его до тех пор, пока не выбьют все награбленное»?

Но вернемся к тем, кто успеет. Итак, они умчались в свои зарубежные гнезда.

Какими они будут. На Западе

Тысячи миллионеров и миллиардеров готовятся начать новую жизнь на новой родине. Однако давайте взглянем реальности в глаза: даже сейчас многих сбежавших представителей проигравшей элиты из разных стран здесь прессуют по полной. Стоит какому-нибудь Мубараку потерять власть, как его счета замораживаются, а сам он с семьей превращается в нерукопожатного беглеца... И это уже сейчас!

Новая волна мирового кризиса может начаться в любой момент, об этом уже начинают говорить даже представители западного истеблишмента, не говоря уже о прогнозах таких экономистов из России, как М. Хазин. Так вот: с началом этой волны богатые эмигранты из РФ неизбежно пойдут под нож: ситуация серьезно ужесточится, а те политики, которые скормят «воров из России» электорату, сразу же поднимут свой рейтинг.

С какой стати чужакам позволят купаться в шампанском, пока свои будут терять кто работу, кто бизнесы? Такого не было никогда и нигде, и такое просто невозможно. С них обязательно сначала состригут шерсть (отберут все состояние), а потом и зарежут на мясо. Например, ими можно торговать с новым руководством России. Или просто посадить. Дальше смотри на судьбу Милошевича. Нет человека, нет и проблем с его конфискованным состоянием.

Только не нужно рассказывать о священном праве на частную собственность. Украденное — это не частная собственность. Когда надо, здесь всегда находятся зацепки, в секунду счета блокируются, а недвижимость опечатывается. И не нужно считать себя особо умным — никаких денег или ценностей тут не утаишь, хоть 1000 подставных фирм и оффшоров используй — когда нужно, все становится прозрачным.

Что делать. Выводы

Я пишу этот текст без всякого злорадства. Тем более, и среди нынешней «элиты» встречаются достойные люди, а попадут под молотки все. Хотелось бы, чтобы у людей развеялись иллюзии насчет всяких там «запасных аэродромов». Тот, кто такие иллюзии имеет, просто не знает здешних реалий.

Выход из этой ситуации очевиден. Ну зачем же ставить все только на одну, на западную, карту? Можно и в России кое-что сделать, и единственная возможность — обеспечить переход власти к силам, способным кардинально изменить курс.

К сожалению, внутри нынешней структуры власти просто отсутствуют силы, способные по-настоящему радикально осуществить необходимый для спасения страны поворот. Никакие симулякры и полумеры не помогут. Представить себе подобное перерождение нынешнего режима просто невозможно. Значит, остается только одно — как угодно привести к власти лево-патриотическую оппозицию. Хотя бы встроить их во власть и развязать им руки.

Почему лево-патриоты? Либералы не имеют и уже никогда не будут иметь поддержки общества; у них нет никакой позитивной, спасительной программы. Все те же песни 90-х.

У лево-патриотов есть и то, и другое. Да, они сильно расколоты, но в последнее время, несомненно, есть тренд на определенную консолидацию, и там уже существуют достаточно дееспособные силы: назовем для примера «Родину — здравый смысл» с Делягиным и Калашниковым, с дружественными структурами вокруг.

Вовремя поддержавшие здоровые силы представители нынешней «элиты», которая в своей массе уже обречена, имеют все шансы войти в элиты новые, и сохранить свой статус. Не говоря уже о том, что этот путь — самый лучший, чтобы удержать и свои зарубежные капиталы.

Здесь имеются, конечно, свои сложности. Прямая поддержка оппозиции по-прежнему опасна. Ну что же, значит нужно находить обходные пути, использовать мотивированных посредников и спецслужбистские схемы...

Но никаких иных вариантов в сегодняшней ситуации не имеется.

Прочитать оригинал поста Константина Шульца с комментариями читателей можно на форуме forum-msk.org

[Алексей Свидерский&]

Да, и тут Остапа понесло ......

[AVM]

Глава Серпуховского района Александр Шестун - о нравах прокуроров

Юрий Васильев
Несмотря на решение суда, прокуратура вновь помешала открыть уголовное дело против Ивана Назарова – предполагаемого организатора незаконного игорного бизнеса в Подмосковье. На этот раз речь идет о жалобе Александра Шестуна, у которого Назаров от имени подмосковных прокуроров якобы вымогал 2 миллиона долларов. Именно после жалобы Шестуна в деле появилось имя Артема Чайки, сына генерального прокурора РФ.

"Дело Шестуна", наряду с расследованием деятельности незаконных игорных заведений в Подмосковье – ещё одно дело, в котором так или иначе оказались замешаны бизнесмен Иван Назаров и несколько высокопоставленных сотрудников подмосковной прокуратуры. Глава Серпуховского района Александр Шестун, в недавнем прошлом – крупный по районным меркам бизнесмен, получил широкую известность в конце 2009 года: Шестун записал и разместил на сервисе YouTube два видеоролика с обращением к президенту РФ Дмитрию Медведеву. В выступлении Александр Шестун рассказал о том, как подмосковные прокуроры вымогали у него взятки. В частности, речь шла о бывшем прокуроре Серпуховского района Сергее Абросимове, который за "общее покровительство" и прекращение уголовного дела о непреднамеренном банкротстве серпуховского МУП "Энергосервис" якобы взял у Александра Шестуна почти 7 миллионов рублей. Также были названы имена, о которых идет речь в нынешнем уголовном деле - то возобновляющемся, то закрывающемся.

В интервью Радио Свобода Александр Шестун рассказал о том, как летом 2009 года у него вымогали два миллиона долларов и должности в подконтрольном администрации района МУП "Серпуховские недра". Шестун уверен:

– Сначала прокуратура формально выполнила решение суда: дело по моей жалобе вновь открыли. И едва ли не в тот же день опять закрыли, наплевав на суд. Оказывается, дела можно закрывать таким образом, невзирая на судебные решения.

– Кто те люди, которых ваши оппоненты хотели поставить во главе муниципального предприятия "Серпуховские недра"?

– Ко мне пришли люди - по их словам, от бизнесмена Ивана Назарова и начальника управления прокуратуры Московской области Дмитрия Урумова. По требованию, как они подчеркнули, первого заместителя прокурора Московской области Александра Игнатенко, которого они называли "папой".

– Что за предприятие "Серпуховские недра"?

- Два муниципальных песчаных карьера и гравийное месторождение. Песка и гравия там на сумму около 700 миллионов рублей. Район пересекает река Ока, песок очень качественный – хорош, в частности, для бетона. Гравий - разный, в том числе и твердопородный. В округе таких месторождений нет... А в суде один из свидетелей упомянул о том, что намечается строительство ЦКАД - Центральная кольцевая дорога, подмосковный МКАД. Песок и гравий становятся особо ликвидным товаром, к тому же расположенным под боком у строительства: за двести километров доставлять его нерентабельно…

Итак, те люди, которые ко мне пришли - Кульгаев и Дворовой – претендовали на должности директора и зам. директора "Серпуховских недр". Они из разных городов России, но объединяет их одно: работа на ОАО "Тыретский солерудник" (четвертое по объему месторождение соли в России. – РС). Владелец - с недавних пор - иркутское ООО "Солидарность", по сообщениям СМИ, аффилированное с Артемом Чайкой, сыном генерального прокурора России.

- Однако, например, ко мне не приходят и не требуют два миллиона долларов. На вас что-то есть? Или просто по принципу "дай миллион, дай миллион"?

- И то, и другое. Я говорил Назарову и Урумову: "Ребята, вы что-то попутали в этой жизни. Вам тридцати нет, вы, извините за выражение, молокососы. Как вы можете приходить ко мне и говорить это?" В 90-х годах, когда предприниматели начали подавать декларации, у меня были самые большие налоговые выплаты в районе. В инспекции мне говорили: "Может, поменьше напишешь, а то как-то нескромно твои доходы выглядят?" Я пережил всё, что можно, с конца 80-х – начала 90-х, будучи предпринимателем и президентом серпуховского Союза промышленников и предпринимателей. Я говорил им: "Спросите у серпуховских бандитов или милиционеров – Шестун платит или нет? Есть ли смысл у Шестуна вымогать деньги? Вы мне ещё утюг положите на живот. Что это вам, начало девяностых?"

Урумов и Назаров говорят: "Понимаешь, мы поставлены наблюдать за законом. Ты глава района, в прошлом предприниматель, у тебя имущества много, так что, в принципе, эти деньги ты можешь отдать". Я говорю: "В принципе - конечно, мог бы отдать. Но за что вдруг? И почему столько?"

- А почему, кстати?

- А кто знает. Когда мы встречались с Иваном Назаровым на Симферопольском шоссе, он дал мне записку: "два миллиона долларов плюс директор МУПа". Я чуть в обморок не упал: "Два миллиона?" - "Да". - "Долларов?" - "Да". - "Вы с ума, что ли, сошли?" - "Ну двушка, Саня". Назаров порвал эту записку, выбросил, я потом приехал, обрывки собрал. Экспертиза, кстати, до сих пор не проведена: неизвестно чей это почерк. Назаров говорил: "Мне велели тебе передать, я передал". Неоднократно в разговоре упоминал прокуроров Урумова и Игнатенко.

– Давно ли вы знакомы с Назаровым и Урумовым?

- Около двух лет до того общался с Урумовым. Он мне и представил Назарова - сказал, что тот вкладывает деньги в рестораны, казино. Я сказал: "Игорный бизнес неприемлем", хотя тогда было еще можно. "А вот рестораны, гостиницы, бани и прочая инфраструктура - с удовольствием. Мы туризм развиваем, инвесторов приветствуем". Туризм не так высоко рентабелен, инвесторов надо завлекать, льготы предоставлять... Конечно, я обрадовался. Выделили Назарову земельный участок. Но, как оказалось, стремление войти со мной в контакт поближе - всего лишь повод для того, чтобы выяснить, что именно с меня можно взять.

– На чем брали-то? Не на добрых ли отношениях с отдельными серпуховскими авторитетами?

– Это каких добрых?

– Леонид Никитинский, "Новая газета", май 2010 года: "Сергей Романов (Граф) рассказал мне, что на выборах Шестуна поддержала "братва". Может, и так".

– Не так. Этот самый Граф написал на меня заявление, по которому против меня было возбуждено уголовное дело - позже закрытое за отсутствием события преступления. Можно ли верить этому человеку? У него в распоряжении 370 га земли в охранной зоне Приокско-Террасного биосферного заповедника, единственного в Московской области. Он хочет эти 370 га застроить всеми правдами и неправдами, мы этому препятствуем. Это во-первых.

Во-вторых, все знают, что Шестун, будучи президентом серпуховского Союза промышленников и предпринимателей, учил бизнесменов - открыто, через СМИ: "Не надо платить никакой крыше. Ни милицейской, ни бандитской. Вы только увеличиваете опасность для себя, заплатив деньги. Сколько бы вы ни платили, у человека, который берет деньги, всегда возникает соблазн эту цифру увеличить. Они вам начнут устраивать так называемые постановки: на вас показательно наезжают, они показательно зачищают - и требуют повысить свое жалованье".

А вымогать у меня деньги Назаров и Урумов начали после того, как их усилиями прокурором Серпухова стал Олег Базылян. Тон сразу сменился с дружеского на повелительный, а вся районная прокуратура начала в режиме нон-стоп работать на то, чтобы отыскать компромат на меня. Нашли - якобы предумышленное банкротство МУП "Энергосервис" и триста метров канализационной трубы, переданной в другое предприятие ЖКХ. При том, что с жилкоммунхозом у нас - как везде, и банкротства повсюду, самые обычные, без умысла. А труба как была муниципальной, так и осталась. И на руках у меня, ко всему прочему – решения судов, которые говорят: "Предумышленного банкротства не было". Чего вам ещё? Нет же, и эти вымогали, и бывший серпуховской прокурор Абросимов – к тому времени начальник отдела по оперативно-разыскной деятельности прокуратуры по Южному федеральному округу. Обещал помочь за меньшие деньги.

У меня были выборы, поэтому на меня давили: "Сейчас тебя грязью обкидают, даже если на тебе ничего нету - выборы пройдут, никому ничего не докажешь".

– При передаче денег Cергея Абросимова задержали сотрудники ФСБ; позже в 2010 году он был осужден на восемь лет. А через несколько дней после ареста Абросимова взяли вашего заместителя, Елену Базанову: взятка должностному лицу, до сих пор под судом. На чем ее взяли?

– По заявлению человека с паспортом на имя Юсупа Каримова. Его в суде спрашивают: "У вас паспорт фальшивый?" "Да", - отвечает Каримов, - паспорт фальшивый. Я его на базаре купил". А судья это нормально так слушает (по сведениям СМИ, "Каримов" – старший оперуполномоченный Оперативно-розыскного бюро № 3 Департамента экономической безопасности МВД, ведший сразу несколько разработок подобного рода. – РС). Так вот, мы выяснили, что этот Каримов, он же Гальяров, он же Борис Калимулин погубил своими заявлениями очень многих людей. В том числе - Веру Трифонову. Мало того, суд закрыл процесс по делу Базановой, что незаконно: в деле нет ни несовершеннолетних, ни государственных тайн.

– О "деле Шестуна" пресса писала ещё полтора года назад – без особого, впрочем, результата. Как вы думаете, почему сейчас оно вышло на федеральный уровень?

– В своих обращениях к президенту я назвал имена бизнесмена Назарова и прокуроров Урумова, Игнатенко и Абросимова. И рассказал о вымогательстве. Так вот, это дело тогда передали тому же следователю СКП ЦФО Мартынову, который вёл расследование против меня - то самое, по заявлению Графа. В одном деле я подозреваемый, в другом - потерпевший, а ведет его один следователь; вы себе можете представить такое? У меня огромное количество аудио- и видеозаписей на это, назовем это так, сообщество, один из видов деятельности которого - крышевание незаконного игорного бизнеса. А ведь ещё есть мусорные полигоны, те же карьеры, землеотвод и прочее, и прочее, и прочее.

Все эти материалы я отдал в ФСБ, давал по ним пояснения. Дальше - моё умозаключение, только моё: ФСБ ничем не делится. Но я писал им много записок, расшифровок, рисовал схемы, и, судя по всему, они наконец-то свели все воедино. Думаю, что инициаторы того, что происходит сейчас - ФСБ, не Следственный комитет.

– А выглядит всё так, как будто с вашей помощью ведомство Александра Бастрыкина ударило по ведомству Юрия Чайки.

- Не согласен. Мною, скорее, ударила ФСБ. У меня с СК свои счеты - и Мартынов, и другие личности, которые незаконно возбуждали в отношение меня дела…

– Вы не просто бизнесмен - вы глава района, власть. Неужели за вас некому заступиться?

– А вы спросите у глав подмосковных районов, только без микрофона, как дела у них. И посмотрите на то, какие коттеджи у районных силовиков. Какие машины. Одежда какая.

Когда арестовывали моего заместителя Елену Базанову, я приехал к нашей районной администрации - в шоке был: сто пятьдесят человек - ОРБ-3 ДЭБ МВД и спецподразделение "Рысь" по борьбе с терроризмом. Влетели, сломали двери, всех наших женщин запугали... Так вот, я своими глазами увидел, что такое третье оперативно-розыскное бюро. Семь "порше кайеннов", самая дешевая комплектация - сто сорок тысяч долларов США. "Лексусы". "Мерседесы"-ML - каждая больше, чем по сотне тысяч. О простецких лэндкрузерах не говорю.

Я потом разговариваю с одним из этого ОРБ, спрашиваю: "Слушай, ты, мерзавец, откуда у тебя на руке часы за сто тысяч долларов? Откуда итальянские ботинки за две тысячи долларов?" Я в состоянии отличить одно от другого… Он мне: "Александр Вячеславович, так и у вас машина, и у вас обувь". Я ему: "Дружок, мне сорок шесть лет, а тебе двадцать шесть. Я в бизнесе прошел большой путь. Откуда у тебя такие деньги, мерзавец? Снять бы этот ботинок да по роже тебе им дать!"

Вы спросите меня, кто борется с коррупцией? Я отвечу: третье ОРБ на "поршах-кайеннах". Как говорится, ноу комментс.

***
Александр Шестун, безусловно, является лицом, заинтересованным в исходе повторного судебного рассмотрения жалобы на действия прокуратуры (Серпуховский суд, 12 апреля). Однако его слова вполне можно признать свидетельством того, что Александр Бастрыкин и Юрий Чайка пока не вполне прислушались к призывам Дмитрия Медведева ко взаимной корректности в разбирательствах по незаконному игорному бизнесу в Подмосковье.

[AVM]

http://www.nr2.ru/moskow/329220.html